ах от бака, и тоже подрагивала.
— Ух, ты! — взорвалась толпа десятками голосов. — Он увидел! А долго еще он будет жить?!
Симон прорвался на площадку и окинул казненного оценивающим взглядом. Негашеная известь намертво заклеивала сосуды, не позволяя истечь кровью. А поскольку солдат был довольно крепок телом, он вполне мог протянуть до четверти часа.
— Четверть часа проживет, — известил палач, — можете спрашивать его, о чем хотите.
«Успеет!» — решил Симон.
— Что ты чувствуешь? — выскочил из толпы мелкий шустрый старичок, но Симон ухватил его за плечо, отбросил назад и, стараясь поймать взгляд умирающего, присел напротив.
— М-мне… больно… — выдохнул солдат.
— Я могу тебя исповедать, — внятно проговорил Симон, — ты еще успеешь.
— Как именно больно? — возбужденно придвинулась к баку толпа, — на что это похоже?
Симон схватил солдата за перепачканные известью плечи и поймал-таки безостановочно бегающий взгляд.
— Ты хочешь облегчить душу?
* * *
Отсюда, из окон зала канцелярии было видно все: и как солдатика сунули в бак, и как монах-исповедник приник своей щекой к щеке преступника, — чтобы лучше слышать последнее пока
— Ух, ты! — взорвалась толпа десятками голосов. — Он увидел! А долго еще он будет жить?!
Симон прорвался на площадку и окинул казненного оценивающим взглядом. Негашеная известь намертво заклеивала сосуды, не позволяя истечь кровью. А поскольку солдат был довольно крепок телом, он вполне мог протянуть до четверти часа.
— Четверть часа проживет, — известил палач, — можете спрашивать его, о чем хотите.
«Успеет!» — решил Симон.
— Что ты чувствуешь? — выскочил из толпы мелкий шустрый старичок, но Симон ухватил его за плечо, отбросил назад и, стараясь поймать взгляд умирающего, присел напротив.
— М-мне… больно… — выдохнул солдат.
— Я могу тебя исповедать, — внятно проговорил Симон, — ты еще успеешь.
— Как именно больно? — возбужденно придвинулась к баку толпа, — на что это похоже?
Симон схватил солдата за перепачканные известью плечи и поймал-таки безостановочно бегающий взгляд.
— Ты хочешь облегчить душу?
* * *
Отсюда, из окон зала канцелярии было видно все: и как солдатика сунули в бак, и как монах-исповедник приник своей щекой к щеке преступника, — чтобы лучше слышать последнее пока
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -