рь перепечатал два текста на одном листе. В таком виде посол и оставил Сазонову свою бумагу - с двумя противоположными заявлениями. В 4 часа утра Пурталес позвонил министру и попросил считать действительной "ту ноту, в которой объявляется война".) Утром следующего дня столица обратилась в арену манифестаций. Вышла на улицы, буйствуя, черная сотня. Ватаги шли вдоль Невского, Садовой и Большой Морской, разбивая витрины, громя магазины и кафе под вывесками с немецкими именами. Были разгромлены издательство "Ди цайтунг", магазин Излера на Большой Морской, кафе Рейтера на углу Невского и Садовой (владелица заведения разослала в редакции газет письмо, в котором пояснила, что она истинно православная. Варвара Николаевна, урожденная Васильева; фамилию Рейтер получила в замужестве). На Литейном вытащили из трамвая и едва не линчевали переодетого германского офицера: его занесло в Россию в гости, он торопился на Финляндский вокзал, чтобы выбраться домой, не успел... К середине того же воскресного дня устремились на Дворцовую площадь петербургские монархисты-чистоплюи в сопровождении нарядно разодетых дам. На виду у августейшей четы, вышедшей по такому случаю на дворцовый балкон, разыгралась истерическая демонстрация преданности царю и порицания кайзеру. Под звон колоколов Исаакия, под гул пушек Петропавловской крепости неслись проклятья в адрес потсдамского родича их величеств. С высоты балкона царская чета минут десять встревоженно-натянуто улыбалась скопищу, павшему перед ней на колени, и поспешила скрыться в темной глубине покоев. Несколько дней катилась по центральным районам столицы волна черносотенного буйства, пока не докатилась до стен резиденции Пурталеса. На Исаакиевской площади собралась большая толпа. Многие были воору
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
