. А на суфлера Раковский жмотился – суфлировал сам. Какой цвет тебе нравится? А тебе? А фильмы ужасов ты любишь? А ты? А мороженое? Да, эскимо. Двойное. Такое наши предки называли «ленинградским». А я как раз в Питере учился…
У них было поразительно много общего, а различия только обещали эпоху волнующих споров и взаимных убеждений. В этом ночном разговоре и сформировалась окончательная идея: да, будем считаться женихом и невестой, так, предварительно, без клятв и обещаний, но главный смысл идеи в том, что первый поцелуй наступит на свадьбе (если конечно, состоится свадьба), как это было у предков, в далекие целомудренные времена.
– Ну, ты и даешь, Родя! – сказал Шура Зуев, актер (в спектакле он играл Треплева, гримом лет на десять молодясь) – Такую девчонку и сразу отбил. У всех у нас. Даже помечтать толком не дал.
С Зуевым Родион обычно шатался по пивным точкам, обсуждая мировые проблемы.
– Это не то, что ты думаешь, – отшутился он расхожей киношной фразой.
Вот, кажется, найден выход: как в этом мире, уже вполне обжитом, пройти некий душеспасительный ритуал очищения. Ведь свои жизни они оба начали так, как все: недолгие связи, частые смены партнеров… И вот, оказывается, найден путь, как изменить эту тривиальную, уже испорченную ситуацию. Оказывается, она еще не безнадежно испорчена, если можно своими руками создать красивую повесть, простую, классическую…
Они обычно встречались у памятника Чапаеву, что было обоим недалеко: Маша шла с Некрасовской, где снимала комнату, Родион – с проспекта, где жил вот уже десять лет, в квартире, доставшейся от бабушки.
Здесь, под сенью бронзовой руки красного командира, пылали и разбивались сердца нескольких поколений горожан: мать рассказывала
У них было поразительно много общего, а различия только обещали эпоху волнующих споров и взаимных убеждений. В этом ночном разговоре и сформировалась окончательная идея: да, будем считаться женихом и невестой, так, предварительно, без клятв и обещаний, но главный смысл идеи в том, что первый поцелуй наступит на свадьбе (если конечно, состоится свадьба), как это было у предков, в далекие целомудренные времена.
– Ну, ты и даешь, Родя! – сказал Шура Зуев, актер (в спектакле он играл Треплева, гримом лет на десять молодясь) – Такую девчонку и сразу отбил. У всех у нас. Даже помечтать толком не дал.
С Зуевым Родион обычно шатался по пивным точкам, обсуждая мировые проблемы.
– Это не то, что ты думаешь, – отшутился он расхожей киношной фразой.
Вот, кажется, найден выход: как в этом мире, уже вполне обжитом, пройти некий душеспасительный ритуал очищения. Ведь свои жизни они оба начали так, как все: недолгие связи, частые смены партнеров… И вот, оказывается, найден путь, как изменить эту тривиальную, уже испорченную ситуацию. Оказывается, она еще не безнадежно испорчена, если можно своими руками создать красивую повесть, простую, классическую…
Они обычно встречались у памятника Чапаеву, что было обоим недалеко: Маша шла с Некрасовской, где снимала комнату, Родион – с проспекта, где жил вот уже десять лет, в квартире, доставшейся от бабушки.
Здесь, под сенью бронзовой руки красного командира, пылали и разбивались сердца нескольких поколений горожан: мать рассказывала
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
