кому проспекту в вольных брюках типа штаны, тапочках и "тенниске" (зеленой, вроде бы). В или без пиджака, старого, кожаного. С девушкой рука об руку, уже тогда воспринимаемой мною как американка. Не знаю, любил ли он ее (а она нет), она его (а он ее - нет), нет - друг друга или друг друга - да, но они любили ходить, взявшись за руки. При соотношении допустимой любви одного из них к другому 0,25 к 0,75 они составляли ощутимую единицу. Даже невольно для жильцов Невского и прочих проспектов, улиц и закоулочков это не было эротическим эпатажем. Но, похоже, никто и не "возбуждался", глядя на них, скорее - завидовал. Но позже и больше, чем та девушка-женщина, Эй Пи, мне нравилась его жена Лена. Я до сих пор помню и люблю ее характер. А этот эпизод (не миф) не знает почти никто. Лена, скорее всего, его забыла. Эпизод в Пушкинских Горах, где Сережа был экскурсоводом (супертрио Арьев, Довлатов, Герасимов). Благодаря покойному Дантесу и посреднику, мистеру Гейченко, Сережа поехал в Питер за зарплатой. - Это не опасно? - спросил я у Лены. - Деньги, то да се... - Ну, - сказала она, засмеявшись. - Это всегда опасно. - Ведь он... - сказал я и закончил фразу, и это тогда (рядом - дочь Катя) был паскудный промах, цитировать который теперь стыдно. Позже мы шли к собственно Пушкинским Горам какими-то мягко горбатыми лугами. Сережа не возвращался на работу уже третий день. Перед нами, по ходу, был большой холмик, холм травы, и в траве, из травы, выпирал длинный горб немалого камня, снаружи по длине слегка согнутого. - Смотри, Катя, - нежно хохотнув, сказала Лена дочке. - Это спит наш папа. Конечно, все было истинно тогда, в ту минуту. Весело. И нечего морочить себе голову сейчас, теперь. Но сейчас это, как и в случае с пластинкой "МДК", "с
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
