сказать, а и помыслить-то, и-и! Спаси Бог!Они замолчали. Молчали и стрельцы, только гребцы медленно и лениво плескали веслами да назади тянули про «весновую службу»:А емлемте, братцы, яровы весельца,Да сядемте, братцы, в ветляны стружочки.Да грянемте, братцы, в яровы весельца,В яровы весельца – ино вниз по Волге.– Вон и они про Волгу поют. Хороша река, вольна, – снова заговорил стрелец.– Как же ты с Волги сюда попал, коли у Разина служил?– Да у него-то я неволей служил... Допрежь того служба моя была у воеводы Беклемишева, и там, как Стенька настиг нас на Волге да отодрал плетьми воеводу...– Что ты! Воеводу! Беклемишева?– Ево, да это еще милостиво, диви что не утопил... Ну, как это попарил он нашего воеводу, так и взял нас, стрельцов, к себе неволей. А после я и убег от него.– И ноздри тебе на Москве не вырвали?– За что ноздри рвать? Я не вор.– А ты видел, как потом Стеньку-то на Москве сказнили?– Нет. В те поры мы стояли в черкасских городех, потому чаяли, что етман польской стороны, Петрушка Дорошонок, черкасским людям дурно чинить затевал.– А я видел. Уж и страсти же, братец ты мой! Обрубили ему руки и ноги, что у борова, а там и голову отсекли, да все это – на колья... Так гол
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
