молчанием, чтобы обильно намазать свой кусок хлеба маслом с обеих сторон.
Мама не то чтобы скупится на еду, но Хикки стало так разносить, что он порой не может делать свою работу.
– Ступай пасти скотину на болото, пожалуй, – ответила, подумав, она. – Там теперь вполне можно пройти, а такого хорошего дня может больше и не выдаться.
– Может, ему не надо бы так далеко уходить, – сказала я.
Мне бывает куда спокойнее, когда к возвращению папы Хикки держится где?то поблизости.
– Да он может не прийти ещё месяц, – вздохнула мама.
Её вздохи разрывали мне сердце. Хикки взял с подоконника свой картуз и пошёл выпускать коров.
– Я должна покормить кур, – вспомнила мама и взяла с приступки печи чугунок с зерном, которое парилось там всю ночь на медленном огне.
Она понесла еду для кур к сыроварне, а я стала собирать себе завтрак в школу. Прежде всего я взболтала бутылку с рыбьим жиром, чтобы казалось, что я отлила из неё порцию. Затем я поставила её обратно на полку шкафа, где стоял парадный сервиз. Это был свадебный подарок, и его никогда не ставили на стол, чтобы не разбить. За сервизом пылились счета. Сотни счетов. Отец никогда не давал себе труда платить по ним, он просто засовывал очередной счёт за тарелки и тут же забывал про него.
Я вышла во двор, чтобы нарвать сирени. Остановившись на каменных ступенях, я обвела взглядом дальние поля и, как всегда, ощутила чувство свободы и радости, глядя на рощицы деревьев и каменные дома наших соседей, живших поодаль от нас, на зеленеющие поля. Сразу же за забором рос конский каштан, а под ним располагалась целая россыпь колокольчиков, высоких и очень синих; большая поляна небесно?голубых цветов, теснившихся среди валунов из песчаника. Ветер тут же стал играть подолом моего платья, на ветка
Мама не то чтобы скупится на еду, но Хикки стало так разносить, что он порой не может делать свою работу.
– Ступай пасти скотину на болото, пожалуй, – ответила, подумав, она. – Там теперь вполне можно пройти, а такого хорошего дня может больше и не выдаться.
– Может, ему не надо бы так далеко уходить, – сказала я.
Мне бывает куда спокойнее, когда к возвращению папы Хикки держится где?то поблизости.
– Да он может не прийти ещё месяц, – вздохнула мама.
Её вздохи разрывали мне сердце. Хикки взял с подоконника свой картуз и пошёл выпускать коров.
– Я должна покормить кур, – вспомнила мама и взяла с приступки печи чугунок с зерном, которое парилось там всю ночь на медленном огне.
Она понесла еду для кур к сыроварне, а я стала собирать себе завтрак в школу. Прежде всего я взболтала бутылку с рыбьим жиром, чтобы казалось, что я отлила из неё порцию. Затем я поставила её обратно на полку шкафа, где стоял парадный сервиз. Это был свадебный подарок, и его никогда не ставили на стол, чтобы не разбить. За сервизом пылились счета. Сотни счетов. Отец никогда не давал себе труда платить по ним, он просто засовывал очередной счёт за тарелки и тут же забывал про него.
Я вышла во двор, чтобы нарвать сирени. Остановившись на каменных ступенях, я обвела взглядом дальние поля и, как всегда, ощутила чувство свободы и радости, глядя на рощицы деревьев и каменные дома наших соседей, живших поодаль от нас, на зеленеющие поля. Сразу же за забором рос конский каштан, а под ним располагалась целая россыпь колокольчиков, высоких и очень синих; большая поляна небесно?голубых цветов, теснившихся среди валунов из песчаника. Ветер тут же стал играть подолом моего платья, на ветка
Навигация с клавиатуры: следующая страница -
или ,
предыдущая -