ужи петух, а внутри мышонок, – хмыкнул Фрол. – Видно ведь, что вспотел с перепугу. В Петербурге все такие боязливые?
– Зато ты какой храбрый! – Коля злостью старался перебить внутреннюю дрожь. – С теми, кто меньше ростом!
– Да неужто я сам буду с тобой сшибаться! – Фрол сделал вид, что очень удивлен. – Пускай вот хоть он, Макарка…
Уже после, вспоминая эту встречу, Коля сообразил: тут Фрол дал ошибку. Если бы он сказал «пускай Макарка дерется, да только он ведь не захочет», востроглазый мальчишка тут же взвинтился бы: «Как это не захочу!» И полез бы в драку. Потому что был он великий спорщик, отчего и носил кличку «Поперешный». А сейчас Макарка взъелся на Фрола:
– Чего ты меня науськиваешь, как цуцика на кошку! Себе для потехи?
– Не хочешь – не надо, – миролюбиво откликнулся Фрол. – Тогда пускай Федюня…
Но старший из круглощеких братьев кулаком вытер под носом и рассудил:
– А чего зря махаться-то? Он же и правда худого не сделал.
«Татарчонок тоже не станет драться. Мелковат и не сердит», – смекнул Коля и ободрился. Кивнул на самого маленького:
– Ты еще вот его на драку подвинь…
Федюня обнял того за плечо. И вдруг улыбнулся (а глаза у обоих васильковые):
– Не, Савушка никогда не дерется, у него злости ни к кому не бывает…
Савушка смущенно засопел.
Фрол заметно пошел на попятную:
– А я чего… Это же не по злости, а по обычаю, для знакомства. Чтобы видно сразу было – герой или трус… Ты какой?
Коля пожал плечами. То, что трус, знать они не должны.
– Я, наверно, не тот и не другой. Обыкновенный…
– Хитрый! – весело сказал татарчонок.
– Ничуть я не хитрый. Кабы хитрый был, сказал бы, что герой…
– Здесь героями никого не удивишь, – с легким зевком заметил Фрол. – Целый год держали город одним геройством…
– Ну, не ты же держал! – н
– Зато ты какой храбрый! – Коля злостью старался перебить внутреннюю дрожь. – С теми, кто меньше ростом!
– Да неужто я сам буду с тобой сшибаться! – Фрол сделал вид, что очень удивлен. – Пускай вот хоть он, Макарка…
Уже после, вспоминая эту встречу, Коля сообразил: тут Фрол дал ошибку. Если бы он сказал «пускай Макарка дерется, да только он ведь не захочет», востроглазый мальчишка тут же взвинтился бы: «Как это не захочу!» И полез бы в драку. Потому что был он великий спорщик, отчего и носил кличку «Поперешный». А сейчас Макарка взъелся на Фрола:
– Чего ты меня науськиваешь, как цуцика на кошку! Себе для потехи?
– Не хочешь – не надо, – миролюбиво откликнулся Фрол. – Тогда пускай Федюня…
Но старший из круглощеких братьев кулаком вытер под носом и рассудил:
– А чего зря махаться-то? Он же и правда худого не сделал.
«Татарчонок тоже не станет драться. Мелковат и не сердит», – смекнул Коля и ободрился. Кивнул на самого маленького:
– Ты еще вот его на драку подвинь…
Федюня обнял того за плечо. И вдруг улыбнулся (а глаза у обоих васильковые):
– Не, Савушка никогда не дерется, у него злости ни к кому не бывает…
Савушка смущенно засопел.
Фрол заметно пошел на попятную:
– А я чего… Это же не по злости, а по обычаю, для знакомства. Чтобы видно сразу было – герой или трус… Ты какой?
Коля пожал плечами. То, что трус, знать они не должны.
– Я, наверно, не тот и не другой. Обыкновенный…
– Хитрый! – весело сказал татарчонок.
– Ничуть я не хитрый. Кабы хитрый был, сказал бы, что герой…
– Здесь героями никого не удивишь, – с легким зевком заметил Фрол. – Целый год держали город одним геройством…
– Ну, не ты же держал! – н
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
