из его полотен; существует и портрет Рафаэля, пишущего купальню для птиц, кисти Вазари; и, наконец, в его последнем дневнике найдены каракули, в переводе означающие: "Отправьте мою купальню для птиц в Глендэйл", где я ее, собственно и приобрел на барахолке. В каждом человеке - даже в самых глупых - дремлет художественный критик, и я уверен, что критик, дремлющий в вас, требует какого-то удостоверения подлинности, особенно в нынешнее время, когда каждый день Рембрандт ван Рейн низводится до Рембрандта-Два-Тридцать. Существует два способа подтвердить подлинность произведения искусства: Ученость и Интуиция. Ученость кое-какие вещи доказывает, но последних шагов за вас она не сделает. Именно Интуиция всякий раз подтверждает принадлежность работы. Сколько раз сидел я у себя в саду, посасывая лед от коктейля из Прозака и Хальциона и совершенно игнорируя шелевр мирового искусства, стоявший у меня перед самым носом? Для всех нас, тем не менее, наступает мгновение, когда цензор наш откидывается, город ускользает в сторону, когда шум у нас в голове приглушается настолько, что мы осознаем: мы сидим перед купальней для птиц работы Рафаэля. Именно тогда я решил, что есть только один способ доказать мою интуицию всему миру. Я должен посетить усыпальницу Рафаэля в римском Пантеоне. Я стоял перед склепом, в котором Рафаэль покоился уже больше четырехсот пятидесяти лет. Прежде, чем пересказать, что произошло дальше, я должен немного познакомить вас с тем, что представляет собой Пантеон. У него один из крупнейших куполообразных потолков в мире. Купол вместо потолка, может, и круто в мире архитектуры, но в мире шепота это штука паршивая. Все возвращается к вам в три раза громче, и даже дикция ваша улучшается. Поэтому когда я прошептал: "Эт
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
