о вода до ее дома не дойдет, но не оставлять же одинокую старуху на пустом берегу. Последний раз пришел с бригадиром заречной колхозной бригады Афанасием Николаевичем Карамышевым, который жил в соседней деревне Токаево, километрах в двух от Старого Завода. Приехали два бригадира…
2
Застали они Анфису на огороде, среди побуревшей картофельной ботвы, и сразу приступили к делу.
— Ну, что надумала? — спросил Андрей Фомич и зевнул, встряхивая лохматой головой.
— И не начинала еще думать, гражданин хороший, да и не надо мне.
— Удивительное дело, — сказал Афанасий Николаевич, — сентябрь кончается, а шпарит, как летом. Дай-ка нам, хозяйка, кружку или ковшик. Родничок у них тут нарзану не уступит.
Анфиса вынесла им кружку, и они спустились к роднику, который выбивался из-под земли сразу же за огородом. Напившись, Афанасий Николаевич объявил:
— Так, значит, перетаскивать тебя пришли. Давай твой последний срок.
— А зачем? — спросила Анфиса.
— Как зачем? — без всякого удивления сказал Андрей Фомич, усаживаясь в тень у забора. — Место ваше под воду уйдет. Все уже переселились, сами знаете…
Он уже привык это объяснять, Анфиса не первая, и до нее были такие, что отказывались переселяться, ну он и доказывал, объяснял: вот как вода подойдет, вот как вам будет тогда здесь плохо и как там хорошо. А Анфиса слушала и думала, что нет на земле другого места, как в Старом Заводе, где она родилась и выросла, где прошла ее жизнь. Здесь и только здесь, на берегу милой речушки Сылвы, под большими тополями, которые шумят на ветру так же сильно и задумчиво, так же молодо, как и тогда, когда сама Анфиса была еще девчонкой. Она состарилась, а тополя все шумят, молодые и сил
2
Застали они Анфису на огороде, среди побуревшей картофельной ботвы, и сразу приступили к делу.
— Ну, что надумала? — спросил Андрей Фомич и зевнул, встряхивая лохматой головой.
— И не начинала еще думать, гражданин хороший, да и не надо мне.
— Удивительное дело, — сказал Афанасий Николаевич, — сентябрь кончается, а шпарит, как летом. Дай-ка нам, хозяйка, кружку или ковшик. Родничок у них тут нарзану не уступит.
Анфиса вынесла им кружку, и они спустились к роднику, который выбивался из-под земли сразу же за огородом. Напившись, Афанасий Николаевич объявил:
— Так, значит, перетаскивать тебя пришли. Давай твой последний срок.
— А зачем? — спросила Анфиса.
— Как зачем? — без всякого удивления сказал Андрей Фомич, усаживаясь в тень у забора. — Место ваше под воду уйдет. Все уже переселились, сами знаете…
Он уже привык это объяснять, Анфиса не первая, и до нее были такие, что отказывались переселяться, ну он и доказывал, объяснял: вот как вода подойдет, вот как вам будет тогда здесь плохо и как там хорошо. А Анфиса слушала и думала, что нет на земле другого места, как в Старом Заводе, где она родилась и выросла, где прошла ее жизнь. Здесь и только здесь, на берегу милой речушки Сылвы, под большими тополями, которые шумят на ветру так же сильно и задумчиво, так же молодо, как и тогда, когда сама Анфиса была еще девчонкой. Она состарилась, а тополя все шумят, молодые и сил
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
