Давно это было. Шел год 6676.
Молодых князей Михалку и Всеволода, возвращавшихся на Русь после долгого изгнания, встречали без пышности, но во Пскове их ждал боярин Полюд, присланный Лукой, новгородским владыкой.
В избе, где они ночевали, было душно, однако Полюд не снимал шубы, потел, вытирал лицо и шею влажным убрусом, осыпая крошки, ел пироги, чавкал и протяжно жаловался:
— Осерчал, шибко осерчал владыко на киевского князя Ростислава... А как было не осерчать? Ходил он к покойному ныне митрополиту Иоанну, просил отдать под его длань смоленскую и полоцкую епископии — упрямился Ростислав. Сказывают, шумел при передних мужах, у митрополита выхватил посох, кощунствовал, владыку (прости ему господи!) называл хитрой лисой и собакою и велел тем же вечером возворачиваться в новгородские пределы...
— Да как же это? — недоумевал юный Всеволод. Михалка (тот был постарше) слушал боярина молча.
— Шибко, шибко осерчал владыко, — не отвечая, продолжал вздыхать и потеть Полюд. — Но ведомо: сила — она завсегда сверху... Только в чем сила-то? Не о себе пекся владыко — о земле русской, о селянах и о ку
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
