, еду, черт побери, — как плыву — без хлопот и забот. И от этого, может, неуютно мне, а может, и от другого.
От Уфы поезд шел среди огней. Как улей из светлячков, маячила, забравшись высоко в небо, сама уфимская гора. Тянулась россыпь огней пригородных поселений. А за станцией Демой поезд свернул влево, отделился от главного магистрального русла Куйбышевской железной дороги и растворился в ночи. Прощай, старая северная транссибирская! Долго ты выручала нас. Но теперь мы двинулись на восток и юг, освободив тебя от лишней нагрузки. Поезд Уфа — Сибай идет через Белорецк и Магнитку, вклинившись в центр Урала.
Рельсы совсем рядом. Подо мной. Они гудят, бьются на стыках, мягко «дышат» на подушке шпал и полотна. Еще не раскатанные в зеркальный блеск, но срослись в одно целое со своими подстилками из щебня и балласта. Ночь прохладна. На рельсах роса. На траве роса. Крупная, чистая. Роса роднит траву и рельсы. Траву и рельсы.
А что роднит людей? С травой. С росой. С рельсами. С людьми? И почему тишина переходит в беспокойство?
Перестук колес. Перестук колес. Перестук колес.
И качка. Сильная. С толчками.
2
О чем думали братья Потаповы, старший Геннадий и младший Николай, когда вместе с мастером Владимиром Шадским зимней ночью прибыли на станцию Карламан? Январь 1972 года. Метель шла стеной. Гнала понизу белые струйки, которые перетекали рельсы, оставляя между ними вьющиеся хвосты… Мороз разогнал людей, которые сошли с поезда напротив старенького деревянного вокзала. Парни остались одни. Покачивались ветви берез. Между стволов светились окна вокзала. Но они погасли. Обступила темнота. Их тут не ждали. Возможно, глядя сквозь вьюжный снег, они почувствовали грозную тайну будущ
От Уфы поезд шел среди огней. Как улей из светлячков, маячила, забравшись высоко в небо, сама уфимская гора. Тянулась россыпь огней пригородных поселений. А за станцией Демой поезд свернул влево, отделился от главного магистрального русла Куйбышевской железной дороги и растворился в ночи. Прощай, старая северная транссибирская! Долго ты выручала нас. Но теперь мы двинулись на восток и юг, освободив тебя от лишней нагрузки. Поезд Уфа — Сибай идет через Белорецк и Магнитку, вклинившись в центр Урала.
Рельсы совсем рядом. Подо мной. Они гудят, бьются на стыках, мягко «дышат» на подушке шпал и полотна. Еще не раскатанные в зеркальный блеск, но срослись в одно целое со своими подстилками из щебня и балласта. Ночь прохладна. На рельсах роса. На траве роса. Крупная, чистая. Роса роднит траву и рельсы. Траву и рельсы.
А что роднит людей? С травой. С росой. С рельсами. С людьми? И почему тишина переходит в беспокойство?
Перестук колес. Перестук колес. Перестук колес.
И качка. Сильная. С толчками.
2
О чем думали братья Потаповы, старший Геннадий и младший Николай, когда вместе с мастером Владимиром Шадским зимней ночью прибыли на станцию Карламан? Январь 1972 года. Метель шла стеной. Гнала понизу белые струйки, которые перетекали рельсы, оставляя между ними вьющиеся хвосты… Мороз разогнал людей, которые сошли с поезда напротив старенького деревянного вокзала. Парни остались одни. Покачивались ветви берез. Между стволов светились окна вокзала. Но они погасли. Обступила темнота. Их тут не ждали. Возможно, глядя сквозь вьюжный снег, они почувствовали грозную тайну будущ
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
