тлости, — отвечал адъютант.— Что ему нужно?— Не говорит ваша светлость.— Так прогнать его, если не хочет сказать.— Он говорит, что имеет сообщить, и только лично вашей светлости, величайшую тайну, государственной важности, говорит.— Какую-нибудь кляузу.— Не могу знать, ваша светлость… Клянется и дрожит весь.— Ну, пусть войдет.Адъютант вышел, а через минуту в дверях показался старый еврей, с длинными пейсами. Он робко поклонился, чуть не до земли, и, словно по горячим угольям, сделал несколько нерешительных шагов.— Ты что хотел сообщить мне? — спросил князь.Еврей вынул из бокового кармана бумажник, торопливо пошарил в нем и дрожащими руками подал князю сторублевую ассигнацию.— Что это? — спросил Потемкин, брезгливо отстраняясь от бумажки.— Ассигнация, ваша пресветлость.— Что ж из того, что Ассигнация?— А узнает ваша светлость— настоящая она, или фальшивая?Потемкин взял бумажку и стал ее внимательно разсматривать.— Это настоящая, — сказал он, наконец: — вот и подписи сенаторов, и знаки.Еврей более смелыми шагами подошел к князю.— Ну, что же тут? — спросил последний. — Покажи, где фальшь?— Изволь, ваша пресветлость, прочесть слово "ассигнация".Потемкин поднес бумажку к глазам.— Ну, что-ж! ясно напечатано: „Ассигнация". Еврей лукаво улыбнулся и смело посмотревглаза всесильному вельможе: он понял, что заинтересовал его таинственностью.— И мне казалось, что ясно, ваша пресветлость, — улыбнулся еврей: а вот на тысячу серебряных карбованцев меня и разорили на этих бумажках.— Где же фальшь? — уже нетерпеливо спросил Потемкин.— А в том фальшь, ваша пресветлость, что здесь напечатано не Ассигнация, а Ассигиация.— Как, Ассигиация?— Так точно, ваша пресветлость, заместо наш напечатано иже.Князь снова стал разсматривать бумажку.— И то
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
