оголиком, так же как и мы… Что фыркаете в кружки, пеной брызжете?
Вон тот, из запорожцев, видать – тоже не знал, что ему доведется, и не однажды, по-гоголевски пышно раскинуться мотней и прической на обоссанном им же асфальте… А ведь алкоголь – это наркотик не из сильных, только и сильнее что никотина.
Я и раньше в бухалове знал меру, если иной раз и не в количестве выпитого, то уж обязательно в частоте, а теперь, однажды струсив, сознательно стал прореживать, и чем дальше, тем настойчивее. А вот курить бросить никак не мог, даже уложиться в ежедневную пачку 'беломора' не удавалось… Это при том, что интеллектуальная совесть моя, КОД, всегда была рядом и не забывала меня грызть да посасывать… Но никотин, тщедушный и липкий, был сильнее меня; он, гнездясь в моем мозгу, легко предугадывал направление очередных морально-психологических ударов и мимикрировал под безотводные поводы, причины и соблазны, мешающие мне «завязать». 'Попозже, уговаривал он, – успеешь бросит позже!'.
А алкоголь – он-то еще гибче и ловчее. Табачок мне только легкие пудрит, не сознание, а алкоголь, если окончательно победит… Достаточно посмотреть на поверженных-отверженных … Из которых, повторюсь, никто не считает себя – того..,. алкашом. И тогда я твердо сказал себе: если уж с куревом ты такой слабак оказался, то с выпивкой – в тридцать лет – все, прекращай, пока еще не понадобилось бросать. Ни грамма. Сдержал, кстати говоря. И это было нетрудно, потому что моя алкогольная карьера, с младых ногтей отравляемая страхом перед гипотетически возможным, изнутри неощутимым, нераспознаваемым алкоголизмом, так и завершилась, толком не успев сформироваться даже в первой легкой стадии: вкусного, дружественного мне алкоголя я так и не успел распробовать. Перестал
Вон тот, из запорожцев, видать – тоже не знал, что ему доведется, и не однажды, по-гоголевски пышно раскинуться мотней и прической на обоссанном им же асфальте… А ведь алкоголь – это наркотик не из сильных, только и сильнее что никотина.
Я и раньше в бухалове знал меру, если иной раз и не в количестве выпитого, то уж обязательно в частоте, а теперь, однажды струсив, сознательно стал прореживать, и чем дальше, тем настойчивее. А вот курить бросить никак не мог, даже уложиться в ежедневную пачку 'беломора' не удавалось… Это при том, что интеллектуальная совесть моя, КОД, всегда была рядом и не забывала меня грызть да посасывать… Но никотин, тщедушный и липкий, был сильнее меня; он, гнездясь в моем мозгу, легко предугадывал направление очередных морально-психологических ударов и мимикрировал под безотводные поводы, причины и соблазны, мешающие мне «завязать». 'Попозже, уговаривал он, – успеешь бросит позже!'.
А алкоголь – он-то еще гибче и ловчее. Табачок мне только легкие пудрит, не сознание, а алкоголь, если окончательно победит… Достаточно посмотреть на поверженных-отверженных … Из которых, повторюсь, никто не считает себя – того..,. алкашом. И тогда я твердо сказал себе: если уж с куревом ты такой слабак оказался, то с выпивкой – в тридцать лет – все, прекращай, пока еще не понадобилось бросать. Ни грамма. Сдержал, кстати говоря. И это было нетрудно, потому что моя алкогольная карьера, с младых ногтей отравляемая страхом перед гипотетически возможным, изнутри неощутимым, нераспознаваемым алкоголизмом, так и завершилась, толком не успев сформироваться даже в первой легкой стадии: вкусного, дружественного мне алкоголя я так и не успел распробовать. Перестал
Навигация с клавиатуры: следующая страница - или ,
предыдущая -
